Бероев Никита Лазаревич/В воспоминаниях современников: различия между версиями
Vgabdulin (обсуждение | вклад) |
Vgabdulin (обсуждение | вклад) |
||
| (не показана 1 промежуточная версия этого же участника) | |||
| Строка 1: | Строка 1: | ||
| − | Одной из последних рукописей, допущенных к печати Бероевым, было первое произведение видного армянского писателя и педагога Газароса Агаяна «Арутюн и Манвел». Позднее, в своей книге воспоминаний «Из моей жизни» Г. Агаян донёс до нас светлый образ неутомимого труженика на ниве армянской культуры, горячо любившего свой народ. «Когда я отнёс к нему свой роман, - пишет Г. Агаян,- для того, чтобы получить цензурное разрешение, он, разложив в зале рукописные листы своего богатого словаря, что-то выбирал из них. | + | Одной из последних рукописей, допущенных к печати Бероевым, было первое произведение видного армянского писателя и педагога Газароса Агаяна «Арутюн и Манвел». Позднее, в своей книге воспоминаний «Из моей жизни» Г. Агаян донёс до нас светлый образ неутомимого труженика на ниве армянской культуры, горячо любившего свой народ. |
| + | |||
| + | «Когда я отнёс к нему свой роман, - пишет Г. Агаян,- для того, чтобы получить цензурное разрешение, он, разложив в зале рукописные листы своего богатого словаря, что-то выбирал из них. | ||
- Это что ты написал? – спросил он. | - Это что ты написал? – спросил он. | ||
| Строка 5: | Строка 7: | ||
- Ничего особенного, - ответил я, - роман из национальной жизни. | - Ничего особенного, - ответил я, - роман из национальной жизни. | ||
| − | - Из национальной жизни… - сказал старик с болью. – Значит наверняка о горе и бедствиях нашей нации. Да, тяжелая жизнь нашего народа, очень тяжелая. Видите эти листы; это результат пятидесятилетних трудов. Пятьдесят лет я трудился над ними, но некому оценить мой труд, некому напечатать его, и вряд ли найдется покупатель – насколько оскудело в нашей нации стремление к знаниям, любовь к чтению, несмотря на то, что есть армяне миллионеры. Не оценившие этот труд, разве смогут оценить твой роман? Давай, давай подпишу». | + | - Из национальной жизни… - сказал старик с болью. – Значит наверняка о горе и бедствиях нашей нации. Да, тяжелая жизнь нашего народа, очень тяжелая. Видите эти листы; это результат пятидесятилетних трудов. Пятьдесят лет я трудился над ними, но некому оценить мой труд, некому напечатать его, и вряд ли найдется покупатель – насколько оскудело в нашей нации стремление к знаниям, любовь к чтению, несмотря на то, что есть армяне-миллионеры. Не оценившие этот труд, разве смогут оценить твой роман? Давай, давай подпишу». |
Текущая версия на 09:48, 18 июля 2024
Одной из последних рукописей, допущенных к печати Бероевым, было первое произведение видного армянского писателя и педагога Газароса Агаяна «Арутюн и Манвел». Позднее, в своей книге воспоминаний «Из моей жизни» Г. Агаян донёс до нас светлый образ неутомимого труженика на ниве армянской культуры, горячо любившего свой народ.
«Когда я отнёс к нему свой роман, - пишет Г. Агаян,- для того, чтобы получить цензурное разрешение, он, разложив в зале рукописные листы своего богатого словаря, что-то выбирал из них.
- Это что ты написал? – спросил он.
- Ничего особенного, - ответил я, - роман из национальной жизни.
- Из национальной жизни… - сказал старик с болью. – Значит наверняка о горе и бедствиях нашей нации. Да, тяжелая жизнь нашего народа, очень тяжелая. Видите эти листы; это результат пятидесятилетних трудов. Пятьдесят лет я трудился над ними, но некому оценить мой труд, некому напечатать его, и вряд ли найдется покупатель – насколько оскудело в нашей нации стремление к знаниям, любовь к чтению, несмотря на то, что есть армяне-миллионеры. Не оценившие этот труд, разве смогут оценить твой роман? Давай, давай подпишу».
