Даниелян Эдуард Липаритович/Философское осмысление истории Армении

Библиотека

Философское осмысление истории Армении в историографическом контексте Российско-Армянского цивилизационного диалога
Авторы:	Даниелян Эдуард Липаритович
Издательство:	Нижний Новгород: ДЕКОМ
Дата издания-журнал №:	Армения в диалоге цивилизаций. Материалы международной научной конференции, 28 апреля 2011 г.

Аннотация

Выступление доктора исторических наук Эдуарда Даниеляна на международной научной конференции «Армения в диалоге цивилизаций» (Нижний Новгород, 28 апреля 2011 года).

Содержание

Созидательные грани истории и их отражение в историографии — важный источник цивилизационного диалога, основополагающим принципом которого является бережное отношение к историческому наследию.

Академик Д. С. Лихачев, рассматривая культуру как главный источник гуманизации человеческой истории, в «Декларации прав культуры» пишет: «Культура является определяющим условием реализации созидательного потенциала личности и общества, формой утверждения самобытности народа и основой душевного здоровья нации, гуманистическим ориентиром и критерием развития человека и цивилизации. Внe культуры настоящее и будущее народов, этносов и государств лишается смысла» .

Культуры как основные составляющие цивилизаций наводят мосты между ними в силу имманентного им творческого начала. Основным критерием культурной составляющей цивилизации является ее ценностная система. Понятие цивилизационного диалога вбирает в себе культурный, социально-экономический, политический, морально-религиозный аспекты на основе универсальных ценностей. В этом контексте армяно-русские отношения XVIII-XIX вв. характеризуются цивилизационными векторами, в которых значительный вес имеет изучение истории Армении и ее философское осмысление в русском историографическом наследии.

В армяно-русских связях важной вехой была эпоха Петра I Великого (1682—1725), активизирующим подспорьем которой были его реформы. По меткому выражению С. М. Соловьева (1820—1879) касательно этого периода истории России: «Наш переход из древней истории в новую, из возраста, в котором господствует чувство, в возраст, когда господствует мысль, совершился в конце XVII и начале XVI11 века». По словам В. А. Абазы (1831-1898), армяно-русские отношения облеклись в определенную форму с эпохи Петра Великого, к которому прибыла депутация от арцахских меликов-князей с просьбою о заступничестве против мусульман и с предложением боевых услуг армянского народа.

Основополагающее мировоззренческое значение для изучения русско-армянских связей, особенно духовных и культурных, имеет крещение в 988 г. (согласно В. Н. Татищеву, «Крещение славян и Руси») великого князя Владимира I Святославича (ок. 960-1015), который женился на принцессе Анне — сестре византийских императоров Василия II (976-1025) и Константина VIII (1025—1034) Македонской династии, имевшей армянское происхождение.

В силу универсальности российской цивилизации, в контексте многогранного развития русской исторической и философской мысли, при изучении русских летописей и хронографов в сфере внимания историков оказались сведения, относящиеся как к армянам, переселившимся в Россию, так и к их родине — Армении. Тем самым важной областью изучения складывания армяно-русского цивилизационного диалога являются армянские средневековые источники и последующие документы о русской истории, русские источники летописного периода, исторические сочинения содержащие сведения об Армении и армяно-русских связях .

В русской историографии сведения, имеющие познавательное значение, постепенно становились предметом специальных источниковедческих исследований по русской истории и русско-армянским отношениям. Первым ввел в научное обращение летописный материал В. Н. Татищев (1686—1750) , затем — Н. М. Карамзин (1766—1826) , С. М. Соловьев и др.

С последней четверти XVIII века наметились принципиально новые тенденции в решении задач, связанных с освободительными чаяниями армянского народа. Вследствие военно-политической активизации Российской империи в январе 1780 г. в Петербурге при участии князя Г. А. Потемкина, великого русского полководца Александра Суворова, архиепископа Иосифа Аргутинского (1743—1801, Овсеп Аргутян, в 1800 г. был избран католикосом всех армян) и выдающегося армянского деятеля графа И. Л. Лазарева (1735—1801, Ованнес Егиазарян) состоялось совещание, где Г. Потемкину на древней армянской карте показали границы Армении, тем самым подняв вопрос восстановления государства Великой Армении. Под руководством одного из влиятельных армян, который должен был утвердиться в Дербенте после освобождения Шамахи и Гандзака с помощью русских войск, к нему присоединились бы многие армяне из Арцаха. Объединенными силами сумели бы освободить Ереван и другие армянские города. Территории Восточной и Западной Армении после освобождения от персидского и турецкого ига должны были перейти под протекторат Российской империи. Армяне могли бы содержать 15—20-тысячное войско, а во время войны — 60 тысяч . Необходимо заметить, что русская летописная традиция уже задолго до этого, на протяжении веков, прочно сохранила известные еще из античных и средневековых источников древнеармянские географические названия Великая и Малая Армения, которые вошли в русскую историческую науку. Комментируя Птолемея, В. Н. Татищев говорил о географическом расположении древней Армении между реками Евфрат, Кура и Аракс .

Гандзасарский католикос Ованнес в своем послании (22 января 1783 г.) от имени армян Арцаха настоятельно просил Екатерину II (1762—1796) взять под покровительство России многих христиан, в особенности армян, страдающих от рук неверных. Она обещала «при удобном случае» поручить область Арцах (Карабах) «состоящую из армян, национальному правлению и тем самым восстановить в Азии христианское государство». Однако отправка русского войска в Армению откладывалась .

Благодаря многовековой русской летописной и историографической традиции познавательный фундамент русско-армянских отношений был уже настолько прочным, что в русской действительности происходило философское осмысление истории Армении. Новые веяния эпохи наиболее ярко проявились в научном наследии С. Н. Глинки (1776-1847).

В первых десятилетиях XIX века обусловленные активизацией внешней политикой Российской империи военные действия против Персии и Османской империи выявили основные тенденции перемен в геополитическом соотношении сил в Европе и Азии. Общественно-просветительская мысль России не оставалась в стороне от политических событий. В издаваемом С. Глинкой журнале «Русский вестник» акцент делался на самобытность отечественной культуры, исторически доказывая, что русская культура имела мощные истоки еще до Петра I. Популяризация родной истории и национальных ценностей идейно служили победе в Отечественной войне 1812 г. В сочинении «Русская история в пользу семейного воспитания» (1816 г.) отразилось политическое кредо С. Глинки — русскость, патриотизм и самодержавие.

Исходя из эпистемологических принципов, он представлял письменную историю с ее этической составляющей, ибо слаженностью изложения, ее легкостью и красотой было обусловлено пробуждение национального духа. Это был период, когда Фихте (1762-1814), Шеллинг (1775-1854) и Гегель (1770-1831), опираясь на открытие Кантом трансцендентальной субъективности, отчасти вернулись к докантовской рационалистической традиции построения онтологии на основе гносеологии .

Гегель в «Философии религии», определяя дух как вечное познавание себя, пишет: «Единый дух есть субстанциальная основа вообще; это дух народа так, как, он определен в различные периоды всемирной истории, — это народный дух… Каждый человек появляется на свет среди своего народа и принадлежит его духу» .

Познание русского национального духа С. Глинка считал возможным через познание русской истории, акцентируя этническое имя славян, его происхождение связывая со словом «слава»; и далее, постигая знания об истоках человечества, которые, согласно его мировоззрению, коренились в горах Армянских , как он отмечает в книге «Обозрение истории армянского народа», изданной в 1832—1833 гг. в стенах Лазаревского института.

Библейский сюжет о горе Арарат-Масис занимает значительное место в русских летописях, хронографиях и в трудах русских историков XVIII в. . Интерес русских летописцев к горе Арарат не ограничивался лишь библейской легендой о потопе. Как следует из Никоновской летописи, Араратским горам и окружающему региону вообще отводилось особое место. Там, где речь идет о Ледовом побоище и блестящей победе Александра Невского над немецкими рыцарями и о том, что имя Невского прославилось в мире, в числе небольшого количества тщательно отобранных летописцем точек земного шара упоминаются и Араратские горы . Комментируя это место из русских летописей, Д. С. Лихачев пишет: «Нельзя думать, что перед нами бессознательный трафарет исторической литературы… Это понятие было не только в литературе — но было в самой жизни и именно из жизни, из действительности проникло в летопись» .

Русские купцы XVII века Федот Котов и Василий Гагара, во время своих путешествий посетив Армению, в своих «Хождениях» описывают гору Арарат.

В армянской историографии отмечено, что усиление интереса в русской общественной мысли к сюжету об Арарате проявилось после падения Константинополя (из описания в «Повести о Царьграде» видны симпатии ее автора Нестора Искандера (Александр) к армянам, которые самоотверженно участвовали в обороне города в 1453 г.) , ибо Арарат символизирует не только географические, но и политические рубежи (в XVI— XVII вв., когда Армения была разделена между Османской империей и сефевидским Ираном), тем самым в русских источниках отождествлялись понятия Арарат и Армения, рассматривая Арарат как символ Армении . В словаре XVI в. «Лексикон славяноросский, составленный Всечестным отцом Кир Памвою Берындою» сказано: «Армения, тож что и Арарат» . Известно, что еще в начале V в. в латинском переводе Библии (Вульгата) вместо Араратских гор упомянута Армения .

Сергей Глинка, связывая прошлое с настоящим, пишет: «На вершине Арарата остановился ковчег, заключивший в себе судьбу рода человеческого. Такие предания умножают полет душевный и пробуждают напоминания переносящие мысль во глубину веков. Известно, что Арарат принадлежит к высочайшим горам земной поверхности. Часть их облечена вечными снегами: путешественники, покушавшиеся взойти на них, встречали преграду в чрезвычайной стуже, даже не совершив и половины пути своего… Один только Паррот совершил сей трудный подвиг» . Восхождение профессора Фридриха Паррота (1791—1841) и армянского писателя и просветителя Хачатура Абовяна (1809—1848) на г. Арарат (1829 г.) символизирует победу сил света и через историческую память питает надежду освобождения священной горы от сил тьмы.

философское восприятие истории человечества в сочинении С. Глинки гармонирует с гегелевским определением о чувственности истории, которая «является исходным пунктом для духа, для веры», ибо «существенно здесь только возвращение духа в себя, духовное сознание», ибо «истинное содержание христианской веры должно быть засвидетельствовано философией, а не историей. Совершаемое — это не история; ему важно только то, что есть в себе и для себя, не прошлое, а настоящее» . Согласно онтологическому мировосприятию, дух связывает преходящую историю человечества с настоящим и будущим посредством человеческой мысли. Философии религии Гегеля созвучны размышлениям С. Глинки о бессмертии благодаря человеческой мысли. Свою книгу он открывает словами: «Жизнь человечества есть жизнь Истории о человечестве. История передает веками сию жизнь с бытием всех народов. Протекают столетия; угасают целые поколения подобно призракам, мелькают на ранней заре утренней; но сия жизнь остается убедительнее всех вещественных памятников, разительнее всех букв: события высказывают и выражают сию жизнь неумирающую… Одна мысль человеческая дотоле будет жить, доколе будет жить человечество; одна сия мысль, осуществляющаяся в различных видах, не увлечется стремлением времени» .

Касаясь глубинных корней истории Армянского народа, в ее гармоничности с древней историей других народов, С. Глинка пишет: «На новом историческом поприще… историк обязан теперь отыскивать жизнь народа в народности его, т. е. в первобытном его проявлении и в постепенном ходе… История армянского народа сливается почти со всеми историями народов древнего мира» .

Вспомним, что еще в первых десятилетиях XVIII в. знаменитый французский экзегет Дом Августин Калме (1672— 1757) назвал Армению Berceau de la Civilisation («колыбель цивилизации») .

С. Глинка в Армении видел светлые корни человечества, победу сил добра над злом: «На вершинах гор Армянских и по преданиям Библейским, и по преданиям народным остановилась вторая колыбель рода человеческого; в пределах Армении пал первый завоеватель или губитель людей». Основываясь на труды Мовсеса Хоренаци (V в.) и других армянских историков, с вдохновением говорит об истории Армении: «Из недр ее выходили ополчения к потрясению мучительного владычества Астиагова и Сарданапала, отрекшегося от человечества в разврате страстей своих… Среди гор Армянских укрывался Аннибал, гонимый местью римлян, и надеялся вершины их противопоставить орлам Капитолии. Из недр Армении Арташес первый, великий по любви к человечеству, выходил не для завоеваний, но для охранения Азии от бурного разлива властолюбия римлян. Наконец на горах Армянских, при появлении первых лучей Благовестия блеснула благодать, возвещающая любовь и внимание к человечеству» . После крещения (301 г.) армян св. Григорием Просветителем под эгидой царя Великой Армении Трдата III христианство первым в мире было провозглашено государственной религией в Армении.

Изобретение армянского алфавита (405 г.) св. Месропом Маштоцом ознаменовало новую веху в истории армянской культуры. Древнеармянский язык был настолько богат, а созданное месроповским алфавитом переводческое и оригинальное литературное наследие настолько совершенно, что V век считается «Золотым веком» армянской культуры. Просветительская жизнь Армении протекала, говоря словами Егише, под девизом: «Лучше быть слепым глазами, чем слепым разумом» .

С. Глинка, обратив внимание на сообщения Корюна (V в.) и Мовсеса Хоренаци о божественном видении св. Месропа Маштоца, отметил: «Будто бы по вдохновению св. Месроп изобрел армянские буквы…» Упомянув высокую оценку М. Лакроза (1661— 1739), назвавшего армянский перевод Библии «царицей переводов», С. Глинка пишет, что точности перевода, «без сомнения, способствовала также сила армянского слова» .

В. Я. Брюсов (1873—1924), говоря о высоком уровне развития армянского языка задолго до создания св. Месропом армянского алфавита, считает, что после изобретения письмен быстрое развитие национальной литературы на родном языке «заставляет предположить, что ей предшествовали создания армянских писателей не только на чужих языках. Современная наука отказывается допустить, чтобы один и тот же век видел и само рождение армянской письменности, и ее богатое цветение, выразившееся в превосходном переводе Святого Писания… и в последовавшем затем «Золотом веке» армянской литературы. Поэтому предполагают, что еще до изобретения письмен существовали зачатки армянской письменной литературы…» . Творческое наследие плеяды армянских мыслителей и ученых «Золотого века» имеет важное источниковедческое значение для изучения как истории Армении и армянского народа, так и соседних стран и народов.

Идеологии всемирного владычества С. Глинка противопоставляет нравственные устои армян по защите отечества: «По коренному духу нравственных своих свойств… оборона отечества, защита родной независимости, противоборство покушениям внешнего насилия: вот главная цель их вооружений» .

Говоря о корнях древнеармянской государственности и свободолюбивых нравственных устоях армян, С, Глинка пишет: «Армяне в наше время ознаменовали подвигом блистательным… Отвечая на дружественный призыв России, Армяне одушевились самоотречением, жертвовали всем, чтобы присовкупиться к единоисповедникам великого Искупителя, и чтобы исторгнуться из цепей Азиатского самовластительства. По сему новому порыву благородному можно судить о духе древних Армян, обитавших в державе самостоятельной. А потому сей народ справедливо заслуживает, чтобы предложить картину историческую и политическую общественного его существования» .

Ярким выражением философского осмысления и высокой оценки культурного наследия Армении и ее вклада в мировую цивилизацию служат слова Сергея Глинки: «Касательно Армян, достопамятнее то, что когда в продолжении средних веков густая мгла облекла умы жителей Европейских; когда смешались и исказились все понятия общественные, Армяне не переставали обогащаться новыми понятиями и передали их потомству» .

Армянская средневековая культура, вобрав в себя достижения предыдущих эпох, привнесла новые ценности в сокровищницу национальной и мировой культуры. Согласно Валерию Брюсову: «Армения — авангард Европы в Азии», эта давно предложенная формула правильно определяет положение армянского народа в нашем мире» .

Философское осмысление цивилизационного будущего человечества базируется на выявлении и углублении путей диалога между цивилизациями, беря за основу исторический опыт каждого народа в отдельности и мировой цивилизации в целом . На современном этапе геополитических процессов, считая историческую истину краеугольным камнем межцивилизационного диалога, Владимир Якунин пишет: «Человеческие общества являются постоянно развивающимися идентичностями, находящимися в постоянном движении. Философия их эволюции определяется историческими условиями, в которых они формировались. В разные периоды этот процесс приобретает отличающиеся аспекты, и он всегда прямой и, более того, предсказуемый <…> Было бы мудро подходить к установленным целям и выбирать средства в процессе последовательной аппроксимации, придерживаясь исторической истины и без нарушения единства универсального и особенного в процессе дискуссий о роли и месте межцивилизационного диалога, направленного на сближение народов и рас» . Необходимо осознавать и на международном уровне реально осуществлять защиту культурно-исторического наследия каждого народа, и в особенности армянского народа, на территории его родины, включая ее исторические части. Это может стать гарантом безопасности мировой цивилизации» .

Международная конференция «Армения в диалоге цивилизаций» имеет свой особый смысл, символизируя гуманистическую направленность русской исторической мысли к армянскому историческому наследию, философское осмысление которого является важным звеном цивилизационного диалога.