Церковь Воскресения Христова (Санкт-Петербург): различия между версиями
Vgabdulin (обсуждение | вклад) (→История) |
Vgabdulin (обсуждение | вклад) (→Захоронения) |
||
| Строка 16: | Строка 16: | ||
В левой части притвора покоятся последний представитель Лазаревых по нисходящей мужской линии [[Лазарев Христофор Екимович|Христофор Екимович Лазарев]] с женой [[Лазарева Екатерина Эммануиловна|Екатериной Эммануиловной]] (урожд. княжна Манук-бей, 1806–1880) и их единственный, умерший в детстве сын [[Лазарев Иван Христофорович|Ваня]] (Ованес, 1844-1850). В Венецианском зале Русского музея хранится мраморный его бюст , заказанный родителями венецианскому скульптору академику [[Пампалони Луиджи|Луиджи Пампалони]] во время этого путешествия в 1845 году. На его вертикальном, встроенном в стену притвора мраморном надгробии высечена надпись на армянском и русском языках: «Под сим [камнем] покоится семилетний сын, залог любви, душа жизни, источник утешений и надежд, скорбию удручённых родителей Христофора и Екатерины Лазаревых». | В левой части притвора покоятся последний представитель Лазаревых по нисходящей мужской линии [[Лазарев Христофор Екимович|Христофор Екимович Лазарев]] с женой [[Лазарева Екатерина Эммануиловна|Екатериной Эммануиловной]] (урожд. княжна Манук-бей, 1806–1880) и их единственный, умерший в детстве сын [[Лазарев Иван Христофорович|Ваня]] (Ованес, 1844-1850). В Венецианском зале Русского музея хранится мраморный его бюст , заказанный родителями венецианскому скульптору академику [[Пампалони Луиджи|Луиджи Пампалони]] во время этого путешествия в 1845 году. На его вертикальном, встроенном в стену притвора мраморном надгробии высечена надпись на армянском и русском языках: «Под сим [камнем] покоится семилетний сын, залог любви, душа жизни, источник утешений и надежд, скорбию удручённых родителей Христофора и Екатерины Лазаревых». | ||
| − | Справа от Х.Е. и Е.Э. Лазаревых погребены родоначальник Абамелек-Лазаревых генерал-майор князь [[Абамелек-Лазарев Семён Давыдович|Семен Давидович]] (рожд. Абамелек, | + | Справа от Х.Е. и Е.Э. Лазаревых погребены родоначальник Абамелек-Лазаревых генерал-майор князь [[Абамелек-Лазарев Семён Давыдович|Семен Давидович]] (рожд. Абамелек, 1815-1888) и его жена [[Абамелек-Лазарева Елизавета Христофоровна|Елизавета Христофоровна (рожд. Лазарева, 1832-1904)]]. |
К началу XX века в центральной зале церкви имелось 29 захоронений Лазаревых и породнившихся с ними семейств Абамелек, Деляновых, Сумбатовых, Сарафовых, Манук-бей. Последним, тридцатым, стало захоронение князя [[Абамелек-Лазарев Семён Семёнович|Семена Семеновича Абамелек-Лазарева]] (1857-1916), председателя Совета армянских церквей Москвы и Санкт-Петербурга. | К началу XX века в центральной зале церкви имелось 29 захоронений Лазаревых и породнившихся с ними семейств Абамелек, Деляновых, Сумбатовых, Сарафовых, Манук-бей. Последним, тридцатым, стало захоронение князя [[Абамелек-Лазарев Семён Семёнович|Семена Семеновича Абамелек-Лазарева]] (1857-1916), председателя Совета армянских церквей Москвы и Санкт-Петербурга. | ||
Версия 13:14, 27 мая 2023
Церковь Святого Воскресения (арм. Սանկտ Պետերբուրգի Սուրբ Հարություն հայկական եկեղեցի) Сурб Арутюн — храм Армянской Апостольской церкви на Смоленском армянском кладбище Санкт-Петербурга.
История
В 1791 г. указом Екатерины II главе армянской общины И.Л. Лазареву было разрешено возвести по проекту Ю.М. Фельтена, а на участке рядом со Смоленским лютеранским кладбищем «для погребения умирающих армян небольшую каменную церковь» вместе с богадельней. Эта церковь была задумана Лазаревым как семейная усыпальница. «Автором проекта церкви Сурб Арутюн (Св. Воскресения) в СПб мог быть Луиджи Руска, начинавший карьеру в качестве «каменных дел мастера» у разных мэтров, в том числе Фельтена, и приступивший к самостоятельной архитектурной деятельности в 1790 году. В таком случае можно допустить, что Фельтен и рекомендовал его Лазаревым. Возможно также, что проектом занимался архитектор лазаревской фабрики в Ропше С.П. Берников в коллективе с Е.Т. Соколовым и А.И. Порто, косвенное подтверждение чему можно обнаружить в приходно-расходной книге по кладбищу: в ней упоминаются лица, распоряжением которых производились расходы в 1791-1801 годах. Первой названа Екатерина Ивановна Лазарева, затем некий помещик Ф.Н. Кандалинцев, а после него «Егор Тимофеич и Антон Иванович архитекторы», они же Соколов и Порто»[1].
В 1808 брат Лазарева – Мина поручил подрядчику Кузьме Васильеву выстроить церковь, украшенную портиками и большим куполом, которая была возведена по проекту Л. Руска на месте часовни и 5 октября 1808 освящена во имя Воскресения Христова. Интерьер в XIX веке был украшен росписью.
Церковь изначально планировалась как усыпальница, где, согласно завещанию графа Ивана Лазаревича, надлежало хоронить членов дома Лазаревых и породнившихся с ними семейств. Перед нами четвертый пункт завещания графа, утвержденного архиепископом Иосифом Аргутинским-Долгоруким в 1800 году: «Внутри церкви Св. Воскресения, что при кладбище, родственники мои токмо имеют быть похоронены, а прочие в кладбище, следуя во всем благоустройству»[2].
В стене притвора покоится Артемий Иванович Лазарев. Его отец заказал академику И.П. Мартосу, автору памятника Минину и Пожарскому на Красной площади, скульптурный мемориал для установки на могиле сына. Мартос, по ряду сведений, работал над памятником целое десятилетие, и увидеть работу графу не довелось, – он умер за год до установки надгробия.
Иван Лазаревич и пережившая его на восемнадцать лет жена Екатерина Ивановна (рожд. Мирзаханова, 1750-1819) лежат по обе стороны от сына. «Лазарев Иван Лазаревич, соорудитель церквей в двух столицах и в других местах, основатель Лазаревского Института восточных языков, благотворитель бедствующих, прославившийся многими полезными деяниями и благочестивою жизнью, действительный статский советник, ордена Св. Иоанна Иерусалимского командор», – сообщает эпитафия.
Называть шедевр Мартоса мемориалом Лазаревых на совсем точно, поскольку когда памятник ваялся, родители Артемия были еще живы. Вот почему, по канонам мемориальной скульптуры, в памятнике допущено портретное сходство только с Артемием, а родители являют собой символы скорби. Мартос заключил профиль юноши Артемия в овальный лавровый венок, по сторонам которого изваяны скорбящие фигуры родителей: сломленный отец пытается успокоить обезумевшую от горя мать, чье лицо искажено страданием. Н. Коваленская считала это произведение «новым словом в творчестве И.П. Мартоса». Искусствоведы едины в том, для Мартоса это уникальный случай, когда он, словно поддавшись эмоциям, отошел от свойственной ему сдержанности ради обострения драматизма. «Есть что-то нежное и грустное во всех произведениях этого скульптора, – писал журналист начала ХХ века. – Какое-то сожаление об утраченной красоте древнего мира, скорбь об исчезнувшем счастье. У него и мрамор плачет»[3].
Захоронения
В левой части притвора покоятся последний представитель Лазаревых по нисходящей мужской линии Христофор Екимович Лазарев с женой Екатериной Эммануиловной (урожд. княжна Манук-бей, 1806–1880) и их единственный, умерший в детстве сын Ваня (Ованес, 1844-1850). В Венецианском зале Русского музея хранится мраморный его бюст , заказанный родителями венецианскому скульптору академику Луиджи Пампалони во время этого путешествия в 1845 году. На его вертикальном, встроенном в стену притвора мраморном надгробии высечена надпись на армянском и русском языках: «Под сим [камнем] покоится семилетний сын, залог любви, душа жизни, источник утешений и надежд, скорбию удручённых родителей Христофора и Екатерины Лазаревых».
Справа от Х.Е. и Е.Э. Лазаревых погребены родоначальник Абамелек-Лазаревых генерал-майор князь Семен Давидович (рожд. Абамелек, 1815-1888) и его жена Елизавета Христофоровна (рожд. Лазарева, 1832-1904).
К началу XX века в центральной зале церкви имелось 29 захоронений Лазаревых и породнившихся с ними семейств Абамелек, Деляновых, Сумбатовых, Сарафовых, Манук-бей. Последним, тридцатым, стало захоронение князя Семена Семеновича Абамелек-Лазарева (1857-1916), председателя Совета армянских церквей Москвы и Санкт-Петербурга.
В 1939 году мемориал Лазаревых работы Мартоса и ряд представляющих ценность эпиграфических плит были перенесены из церкви Сурб Арутюн в Благовещенскую усыпальницу Александро-Невской лавры, которую к тому времени передали в ведение Музея городской скульптуры. Их четыре:
- Лазарев Иван Лазаревич (1735-1801). Доска с эпитафией, мрамор. Перенесена в 1939 году.
- Лазарева Екатерина Ивановна (рожд. Мирзаханова) (1750–1819). Жена И. Л. Лазарева. Доска с эпитафией. Перенесена в 1939 году.
- Лазарев Артемий Екимович (1791-1813), племянник И. Л. Лазарева. Гусар. Погиб в сражении под Лейпцигом. Доска с эпитафией, перенесена в 1939 году.
- Абамелик Иван Семенович (1768-1828). Князь, генерал-майор лейб-гвардии артиллерии. Киот с иконой Иоанна Крестителя. Бронза золоченая. Мастер А.И. Дипнер (?), 1820-е. Перенесен в 1936 году.
Изображения
Разное
"Автором проекта церкви Сурб Арутюн в СПб мог быть Луиджи Руска, начинавший карьеру в качестве «каменных дел мастера» у разных мэтров, в том числе Фельтена, и приступивший к самостоятельной архитектурной деятельности в 1790 году. В таком случае можно допустить, что Фельтен и рекомендовал его Лазаревым. Возможно также, что проектом занимался архитектор лазаревской фабрики в Ропше С.П. Берников в коллективе с Е.Т. Соколовым и А.И. Порто, косвенное подтверждение чему можно обнаружить в приходно-расходной книге по кладбищу: в ней упоминаются лица, распоряжением которых производились расходы в 1791-1801 годах. Первой названа Екатерина Ивановна Лазарева, затем некий помещик Ф.Н. Кандалинцев, а после него «Егор Тимофеич и Антон Иванович архитекторы», они же Соколов и Порто»[4]
