Орден Св. Иоанна Иерусалимского
Содержание
История
История ордена св. Иоанна Иерусалимского в России началась с юридического казуса, известного как Острожская ординация. В начале XVII в. польский князь Януш Острожский основал обширный майорат, который в случае пресечения прямой наследственной линии отходил к Мальтийскому ордену. Однако когда линия прервалась, богатейшие земли не достались иоаннитам. На наследство предъявили права многочисленные претенденты. Тяжба, растянувшаяся почти на полтора века, закончилась компромиссом. В 1774 г. на землях Острожского майората возникло Великое Польское приорство, а новоиспеченными командорами стали представители тех польских фамилий, которые считали себя законными наследниками и фактически владели этими землями.
У иоаннитов издревле существовала традиция раздавать кресты почетных кавалеров лицам, не соответствовавшим орденским статутам и не приносившим обыкновенных обетов. Но стать командором, то есть управителем орденской недвижимости, мог только действительный член Ордена, давший обеты послушания, бедности и безбрачия. Исключение составлял относительно редкий чин магистрального командора. Но поскольку Мальтийский орден был крайне заинтересован в польских землях (в первую очередь по финансовым соображениям), а новоиспеченные командоры не соответствовали орденским статутам, Римский Папа освободил их от обета безбрачия.
Вслед за этим в Польском приорстве появились восемь родовых командорств (Jus Patronatus). От обычных командорств они отличались тем, что передавались по наследству назначенным родственникам учредителя, причем условием передачи родового командорства было не принесение орденских обетов, а исключительно денежный платеж. Подобная же практика установилась в созданном в 1781 г. Баварском приорстве. В 1782 г. Баварское и Польское приорства составили восстановленный Англо-Баварско-Польский язык.
После разделов Речи Посполитой в 1770–1790-е гг. земли Польского приорства вошли в состав Российской империи. Орден столкнулся с необходимостью добиваться получения ежегодных денежных респонсий у русского двора. Однако в царствование Екатерины II вопрос этот так и не был решен — императрица безуспешно пыталась получить за решение «Острожского вопроса» право использовать Мальту для стоянки русских кораблей.
Взойдя на престол 6 ноября 1796 г., Павел I в числе прочих проблем унаследовал от матери вопрос о мальтийских респонсиях. 4 января 1797 г. Россия и Орден подписали Конвенцию, предусматривающую создание Великого Русско-католического приорства, куда вошли польские командорства4. Павел I обязался не только выполнить все финансовые обязательства перед Мальтой, но и становился протектором иоаннитов. Лишившийся большинства своих континентальных владений и соответственно денежных поступлений Орден был вынужден принять помощь православного государя.
Действия Павла I, чутко реагировавшего на события в Европе, отчасти определялись желанием продемонстрировать рыцарское решение мальтийской проблемы. На фоне невозможности или нежелания европейских стран помочь Ордену, более того, стремления на волне революционных войн отнять у иоаннитов их земли, это был сильный ход. С другой стороны, протекция Ордену открыла перед Россией новые возможности в Средиземноморье. В-третьих, всерьез обеспокоенный моральным разложением русского дворянства, Павел полагал, что появление в России «осколка рыцарских времен» улучшит ситуацию хотя бы в западных католических губерниях.
То, что польское отделение госпитальеров легло в основу Русско-католического приорства, в значительной степени предопределило характер последнего. Подписавшие Конвенцию Павел, члены его семьи и высшие лица империи (граф А. А. Безбородко и князь А. Б. Куракин) получили большие кресты почетных кавалеров, не налагавшие на их обладателей практически никаких обязательств.
Но вновь пожалованные действительные члены Русско-католического приорства также не приносили никаких особых обетов (хотя в тексте Конвенции оговаривалось, что все правила и статуты Ордена будут неукоснительно соблюдаться). Они соответствовали лишь тем формальным требованиям, на основании которых гроссмейстер Эммануил Де Роган четверть века назад жаловал польских командоров, то есть имели древнюю родословную и были католиками.
Захват Мальты Наполеоном и изгнание Ордена с острова летом 1798 г. имели неожиданные последствия. Ни одна европейская страна не поддержала иоаннитов ни финансово, ни территориально. Рыцарям в буквальном смысле было некуда деваться. Предложение русскому императору возглавить древнейшую рыцарскую корпорацию было абсурдно, поскольку противоречило базовому тезису о подчиненности Ордена Римскому Папе. Но этот странный ход, идея которого, вероятно, принадлежала мальтийскому послу в Петербурге графу Джулио Рене Литте, оказался действенным.
Религиозные воззрения Павла были очень непросты — его серьезно занимал вопрос если не об объединении, то о сближении церквей, и себя он воспринимал себя едва ли не как мессию5. Учреждение Великого Русского Приорства6 29 ноября 1798 г. и провозглашение православного государя гроссмейстером Ордена 16 декабря 1798 г. выглядело в этом свете вполне уместным.
В Петербург доставили архивы и реликвии иоаннитов; сюда же прибывали высланные с Мальты рыцари — многие из них поступили в Русско-католическое приорство. Орден получил значительную недвижимость. Главной резиденцией стал бывший Воронцовский дворец на Садовой улице, где по проекту Дж. Кваренги устроили католическую и православную капеллы и разместили орденские учреждения. В Гатчине А. Захаров выстроил Приоратский дворец. Здесь же планировалось возвести орденский монастырь во имя Св. Харлампия. К Ордену причислили Никандрову пустынь в Порховском уезде Псковской губернии. В Павловске рыцари получили крепость Бип. В июле 1799 г. Павел передал Ордену Чесменский дворец для устройства в нем госпиталя и гостиницы (в силу технических проблем через полтора месяца дворец возвратили в Придворное ведомство). Тогда же последовал указ об учреждении воспитательного дома из доходов Ордена. При отданной иоаннитам церкви Иоанна Предтечи на Каменном острове было устроено кладбище для усопших членов Ордена всех конфессий. Кроме того, во всех императорских резиденциях выделялись помещения для проведения орденских церемоний. В строившемся Михайловском замке помимо Большого Тронного зала имелась особая Мальтийская Тронная.
30 марта 1799 г. учреждается Двор Великого Магистра, состоящий из гофмаршалов, церемониймейстеров, камергеров, сокольничьих и прочих придворных чинов. 6 апреля 1799 г. создается Кавалергардский корпус, ставший гвардией Великого Магистра.
Фактически любые решения, связанные с деятельностью иоаннитов, принимались в составленном 30 марта 1799 г. Священном Совете Ордена. Павел, как Великий Магистр, визировал его решения (в частности, на всех без исключения наградных листах стояла его подпись), но текущая работа проходила именно в Совете и подчиненных ему органах: казне, архиве, канцеляриях и специальных комиссиях.
С 1798 по 1810 гг. в Совете состояло 29 человек, из них лишь 7 были иностранцами. Важнейшую роль играл Поручик (Лейтенант) Великого Магистра. С ноября 1798 г. этот пост занимал граф Ю. П. Литта. Однако уже в марте 1799 г. в результате интриг он был уволен от всех должностей и выслан в деревню. Место Лейтенанта занял президент Военной коллегии граф Н. И. Салтыков. В силу его загруженности ведущей фигурой в Совете стал Великий Канцлер граф Ф. В. Ростопчин.
Павел I начинает активно жаловать своим подданным мальтийские кресты. Это были знаки отличия разного достоинства, и в зависимости от ранга требования, предъявляемые к новому члену Ордена, сильно варьировались. В начале XII в. иоанниты делились на 3 категории: кавалеров, капелланов и сервандармов. Многовековая история госпитальеров породила множество новых степеней, что отразилось в разветвленной системе чинов в русских приорствах.
Во главе приорств стояли Великие Приоры — принц Луи Жозеф Конде и великий князь Александр Павлович. Высшую ступень в мальтийской иерархии занимали бальи или кавалеры большого креста. В Русском приорстве этого знака отличия удостоились не менее 54 человек7, в Католическом — 17. Существовала также степень «кавалеров, пользующихся достоинствами и преимуществами кавалеров большого креста». Всего таких кавалеров было трое — все они стали в александровское царствование кавалерами большого креста.
В ноябре 1797 г. русские подданные получили право на создание родовых командорств. Для этого необходимо было представить в Капитул документы о древности рода, уплатить приемную пошлину (1200 рублей) и выделить земли, приносящие доход не менее 3000 руб. в год (300 крестьянских душ), с которых в Казну Ордена ежегодно уходило 10 %, то есть 300 рублей. Как правило, основатель командорства и был первым родовым командором. Но командорства также учреждались в пользу детей, мужей, внуков и даже братьев и племянников. Окончательное принятие решения по вопросу учреждения родовых командорств принадлежало Великому Магистру.
В Русском приорстве было учреждено не менее 23 родовых командорств; в Католическом — не менее 16. В Конвенции по учреждению Русско-католического приорства оговарива- лось создание 10 командорств9, приносящих их владельцам ежегодную ренту 10. 20 % этой ренты оставались в орденской казне в виде респонсий. 13 ноября 1798 г. Павел I учредил еще 10 командорств с доходом в 1000 рублей. Тогда же было установлено 98 командорств в Великом Русском приорстве.
Чтобы стать командором, нужно было участвовать в четырех военных кампаниях или морских походах, обладать древней родословной, быть добрым христианином, не иметь финансовых задолженностей перед Орденом и заплатить при поступлении в иоанниты вступительную пошлину. Большинство русских командоров (в основном кадровые военные с большим стажем) вполне соответствовало этим требованиям.
К июню 1799 г. все командорства были розданы (в Русско-Католическом приорстве они закончились уже к ноябрю 1798 г.). Новые не создавались, и получить командорский крест можно было только после смерти или исключения из ордена кого-то из старых командоров. Павел начинает жаловать в командоры с экспективой. Однако эта формулировка не прижилась — известно всего два случая пожалования. С мая 1800 по май 1802 г. командорствами не жаловали за неимением вакантных.
При Александре I с 1802 по 1808 г. командорами стали еще 17 человек. Все списки членов ордена св. Иоанна Иерусалимского неполны и дополняются архивными, литературными и иконографическими сведениями. Это не позволяет точно определить количество членов ордена и их место в орденской иерархии.
29 ноября 1797 г. в Русско-католическом приорстве были переоформлены 4 польских родовых командорства, существовавших с середины 1770-х гг. Первое собственно русское командорство графа Августа Ильинского было утверждено 20 декабря 1797 года. 29 ноября 1798 г. было разрешено создавать родовые командорства и в Великом Русском приорстве. В Русском (всего командорами в 1798–1810 стали не менее 120 человек) и 5 в Католическом приорствах (за 1797–1810 гг. — не менее 30).
В России появляется новый в орденской истории чин почетного командора. Формально первым почетным командором был князь Н. Б. Юсупов — его имя открывает архивный список13. В декабре-апреле 1799 г. тот же чин получили 6 лиц, состоящих в Капитуле и при Дворе Великого Магистра. Примечательно, что в их числе были как представители древнейших русских фамилий (князь П. А. Голицын), так и парвеню (И. П. Кутайсов). Командорств у них не было, но крест они носили, судя по портретам, не в петлице, как кавалеры, а как командоры — на шее.
12 мая 1799 г. пять графов Головкиных получили особый статус наследственных кавалеров с рангом почетного командора. Головкины приходились потомками по материнской линии первому великому магистру Раймону Дю-Пюи. Возможно, именно прецедент с Головкиными, которые, не будучи официалами Ордена, оказались командорами без командорств, навел Павла I на мысль о создании особой категории почетных командоров.
Активные военные действия России в Европе, породили проблему награждений. Штаб- и обер-офицеров, воевавших в Италии, к лету 1799 г. стало нечем награждать. Многие из них за несколько месяцев неоднократно производились в новые чины, представлялись к наградному оружию, орденам св. Анны 3 и 2 ст. После получения Анны на шею, в лучшем случае можно было получить к ней алмазные знаки, а потом ждать генеральского чина — больше штаб-офицерских наград не было.
И 15 июня 1799 г. Павел I учреждает 20 командорств из сумм почтовых доходов (3 командорства с доходом по 1000 рублей в год; 6 — по 500; 11 — по 300)16. 17 сентября 1799 г. — еще 80 командорств по 300 рублей. Данные командорские кресты вручались офицерам исключительно за воинские подвиги.
Это отчасти решило наградную проблему без ломки орденских устоев. Если почетным кавалером мог стать фактически кто угодно, то и для почетных командоров не надо было доказывать древнюю родословную.
После Швейцарского похода раздача командорств из почтовых доходов прекратилась. Последнее коллективное награждение датируется 5 ноября 1799 г. По неизвестной причине в 1809 г. два человека были пожалованы командорствами с производством 1000 руб. в год из почтовых доходов: 1 июля — штабс-капитан А. О. Делагард и 1 октября — полковник К. И. Бистром (не менее 103 человек получили такие пенсионы).
В случае продолжения военных действий Павел мог учреждать новые почетные командорства, не изменяя системы финансирования Ордена в целом. Одновременно с раздачей командорств из почтовых доходов, обеспечивающих их обладателям ежегодный пенсион, император начинает раздавать кресты почетных командоров без всякого финансового обеспечения. С 21 сентября 1799 г. по 10 марта 1801 г. к этой категории почетных командоров причислили около 250 человек. Внешне (крестом и орденским мундиром) они не отличались ни от юстицких, ни от почтовых командоров.
В Русско-католическом приорстве чина почетного командора не было, что в начале 1800 г. привело к любопытному казусу. В Великое Русское приорство приняли 13 католиков из свиты Людовика XVIII. Павел I пожаловал им чин почетного командора, отсутствующий в Русско-католическом приорстве.
В Великом Русском приорстве было три типа почетных командоров:1. Офицеры, получавшие денежный пенсион за воинские подвиги летом-осенью 1799 года. 2. Те, кто по своему происхождению не мог претендовать на действительное командорство, но Великий Магистр по какой-то причине хотел их выделить из числа почетных кавалеров. Это были единичные случаи, которые копировали древний чин commandeur de grâce. 3. Представители древних дворянских родов, стоявшие в очереди на вакантное командорство, число которых было лимитировано.
В этом смысле орден иоаннитов не отличался от других русских орденов. Но в орденах св. Андрея Первозванного или св. Александра Невского был один чин — кавалерский. Обладание орденским командорством просто приносило кавалеру доход. В Мальтийском же ордене исторически сложилось, что командоры отличались от кавалеров и знаком, и мундиром.
Носить же кавалерский крестик и мундир для высших чинов империи было бы странно. Очевидно, этим объясняется появление в России многочисленных почетных командоров. 15 февраля 1799 г. были высочайше утверждены правила для принятия российских подданных в Орден кавалерами. Их первый пункт гласил: «Всякий дворянин имеет право домогаться чести быть принятым в орден св. Иоанна Иерусалимского».
Впервые в русской истории орден можно было получить не за службу, а по праву рождения. Причем акцент делался не на получении креста, как награды, а на вступлении в орденскую корпорацию, объединяющую людей единой системой ценностей. Для этого требовалось представить в специальную Комиссию ряд документов: 1. Доказательства о не менее чем 150-летней древности дворянского происхождения. 2. Свидетельство о крещении. 3. Свидетельство от 4-х дворян-соседей или начальников просителя, заверяющих, что он благородного поведения, беспорочных нравов и способен к военным должностям.
Каждый кавалер получал право на ношение орденского мундира и мальтийского креста. Для записи в Орден несовершеннолетних была и более веская причина, чем красивый мундир. 8 января 1799 г. появился Манифест «О принятии в службу кавалеров ордена св. Иоанна Иерусалимского, не имеющих чинов, прапорщиками». Действительный член Ордена, не имеющий чина, пользовался достоинством и преимуществами, сопряженными с офицерским рангом (например, мог получать лошадей на почтовых станциях). При поступлении в действительную службу он сразу принимался в первый офицерский чин прапорщика или коллежского регистратора.
С другой стороны, и отставленные от службы иоанниты имели важное преимущество. 15 октября 1799 г. последовало весьма актуальное для павловской эпохи распоряжение: «кавалеров мальтийских изъять из запрещения жить отставным в Петербурге». Каждый кавалер теоретически мог рассчитывать на получение командорского креста. В случае смерти командора или лишения ордена командорство переходило старшему по членству кавалеру Ордена.
Всего за время существования Ордена в России командорства по старшинству получили шесть кавалеров в Русско-католическом приорстве и девятнадцать в Русском. Юстицкие кавалеры русских приорств делились на две категории. 1. Получившие мальтийский крест как знак отличия от Павла I, решавшего таким образом задачу награждения собственных подданных. В этом случае не существовало практически никаких формальных требований. После убийства Павла выдачу таких крестов немедленно прекратили. Для наградных задач восстановили в 1801 г. многостепенные ордена св. Георгия и св. Владимира. 2. Вступившие в иоанниты по собственному желанию — кавалеры по праву. Их принимали в Орден по правилам русских приорств, копировавшим регламенты других отделений иоаннитов конца XVIII века. Они фактически становились частью европейской дворянской элиты. Российские кавалеры получали свои кресты от Великого Магистра, как дань уважения к их происхождению.
Единственным существенным отличием от других приорств был религиозный момент — в Великом Русском приорстве достаточно было быть добропорядочным христианином без уточнения конфессии.
Издревле у госпитальеров существовал чин почетного кавалера (chevalier honoraire). Поступление в него освобождало от необходимости приносить орденские обеты и соблюдать статуты, поэтому владетельные князья, бастарды, влиятельные парвеню без особых проблем получили такие кресты. В XVIII в. их раздача стала массовым явлением. Именно такой знак отличия получали русские подданные до учреждения русских приорств, начиная с Б. П. Шереметева в 1698 г.
При Павле I пожалование в почетные кавалеры становится обычной практикой, объединяющей как наследных принцев и титулованное дворянство, так и поповичей, купцов, солдатских детей, выкрестов. С одной стороны, сам Павел стал в 1797 г. почетным кавалером большого креста, и мальтийский крест символизировал лишь знак внимания и уважения Ордена к почетному кавалеру, не предъявляя к нему никаких требований, кроме веры. Но чем руководствовался Павел, став Великим Магистром, жалуя этот знак отличия представителям древних европейских и российских фамилий, сказать трудно.
Орден исторически сформировался как военно-религиозная организация. В России сохранялась вся католическая структура, возглавляемая Великим Омонье (милостыньщиком). Сначала этот пост занимал нунций граф Лоренцо Литта, а с 8 апреля 1799 г. Станислав Сестренцевич. В Русско-католическом приорстве, как и других отделениях Ордена, существовала категория конвентуальных командоров (этого чина удостоились 5 аббатов и епископов, получавших ежегодно командорственные деньги от 1000 до 1500 рублей) и конвентуальных капелланов (6 священнослужителей), участвующих в церемониях Ордена и отправляющих богослужение в орденских храмах.
Были свои омонье и капелланы и в Русском приорстве (10 человек). При этом в обоих приорствах священнослужители могли стать членами Ордена, и не состоя в орденских учреждениях. Мальтийский крест в зависимости от заслуг и происхождения мог получить как митрополит, так и простой провинциальный священник. Среди православного, католического и лютеранского духовенства были кавалеры большого креста, командоры, почетные командоры, кавалеры и почетные кавалеры.
Павел пытался возродить древний чин сервандармов, составлявших со времен основания Ордена его третий класс. Однако деятельность немногочисленных сервандармов свелась к церемониальным функциям. По каким-то причинам нижним орденским чином стал донат. В России «донатом» назывался как знак отличия, так и награжденный им. С лета 1799 г. донатами награждали за усердную военную или статскую службу. Со временем, также как и в случае с кавалерским и командорским чином, российские подданные получили возможность добиваться права именоваться донатом. Для этого следовало представить в Священный Совет свидетельство о крещении, аттестат о поведении и службе и документы подтверждающие «честное» происхождения просителя. В случае удовлетворения представления проситель вносил 300 рублей в казну Ордена, после чего становился действительным членом одного из приорств и имел право участвовать в орденских праздниках и церемониях.
Звание доната рассматривалось как низшая ступень Ордена. В феврале 1800 г. некто Гейслер обратился в Капитул с просьбой о принятии его в «какой-либо из нижних классов Державного Ордена, если доставленные им доказательства не найдены будут достаточными к пожалованию его кавалером». Польский дворянин Дольский-Михалкевич, пройдя все ступени орденской иерархии, был последовательно донатом, почетным кавалером и, наконец, почетным командором.
В июне 1800 г. вводятся донатские знаки за 20 лет беспорочной службы для нижних воинских чинов, заменившие «анненскую» медаль. Мальтийские кресты жаловались также женщинам. Существовали два класса: кавалерственных дам большого (17 особ) и малого (2) креста. В отличие от прочих орденских чинов кавалерственные дамы не причислялись к конкретному приорству.
Орденские мундиры
Членам русских приорств полагались особые орденские мундиры. Согласно Конвенции 1797 г.: «Поелику все кавалеры Мальтийского ордена, отличаясь орденскими цветами, имеют особенные мундиры, то Его Императорское Величество и Его Преимущество Гросс-Мейстер назначит мундир и для Великого Приорства Российского».
Утвержденное после ряда изменений орденское платье к 1799 г. выглядело следующим образом: красный двубортный мундир с белой подкладкой, с черными отворотами и обшлагами, с пуговицами, украшенными мальтийским крестом; нижнее платье и галстук белые, туфли черные, треуголка с белой кокардой с красным кантом, отороченная белыми перьями. К мундиру полагалась шпага с темляком с шитым мальтийским крестом. Парадный мундир богато украшало шитье в виде перевитых канатами якорей на воротнике, обшлагах и отворотах. Существовал также повседневный вариант мундира без шитья.
Кавалеры большого креста под мундиром с двумя эполетами носили супервест из золотого глазета с нашитым белым мальтийским крестом, а поверх — черный бархатный плащ. Пользующиеся достоинством кавалеров большого креста имели такое же платье, но без супервеста.
Командорский мундир имел два эполета, кавалерский — один. Для различия членов Русского и Русско-католического приорств 1 апреля 1799 г. первым было предписано носить золотые эполеты, а вторым — серебряные. С левой стороны груди нашивался белый восьмиконечный батистовый крестик.
Мундир донатов не имел отворотов, эполетов и батистового крестика. На парадных мундирах донатов шитье было только на воротнике и обшлагах.
Изначально юстицкие кавалеры Ордена отличались от почетных платьем. Первым полагался мундир Великого Русского приорства (красный с черными отворотами), вторым — общий орденский (красный с белыми отворотами). Но в конце 1800 г. Павел предписал всем почетным кавалерам, подданным империи, носить мундир Русского приорства.
В начале александровского царствования вводится зеленый однобортный орденский мундир с золотыми шнурками на плечах вместо эполетов. При этом разрешалось ношение и красных мундиров прежнего образца. Судя по сохранившимся образцам, покрой орденского платья неоднократно менялся.
Как просто было достать орденское платье, свидетельствует объявление, помещенное осенью 1800 г. в «Санкт-Петербургских ведомостях»: «В Большой мещанской подле дома Болина под № 98 под воротами на левой руке продаются готовые вышитые мундиры ордена св. Иоанна Иерусалимского… тут же вышиваются мундиры ордена св. Иоанна Иерусалимского на заказ в два дня».
Судя по многочисленным портретам, мундир выглядел внушительно. Даже критически относившийся к установлению Ордена в России граф Н. П. Панин писал: «Большинство моих знакомых утверждает, что я буду пожалован в командоры Мальтийского ордена. Я буду этим доволен из-за формы».
Мундир не только в России, но и в Европе обладал особой властью. Право на ношение орденского платья получили все члены Ордена, не исключая и тех, кто не мог претендовать на форменную одежду: отставленных без мундира, неслужащих, малолетних. Пожалованные мальтийским крестом получали из Капитула свои знаки, за которые должны были заплатить (кроме особых случаев) в Казну Ордена.
Золотой знак кавалера большого креста стоил 250 рублей ассигнациями, командорский — 120, кавалерский — 50, батистовый крестик — 1 рубль. Как знак особого отличия Павел I мог пожаловать знак, украшенный бриллиантами. Алмазные знаки, изготовленные Ж.-Д. Дювалем, обходились Кабинету от 800 до 15000 рублей и жаловались как кавалерам большого креста, так и командорам, и кавалерам.
Донатские «солдатские» кресты за выслугу выдавались бесплатно и стоили казне 1 рубль за штуку. Цена «офицерского» доната как знака отличия или «по праву» неизвестна. Знак кавалера большого креста был по размеру существенно больше командорского и носился на широкой черной шейной ленте поверх мундира. Командорский знак носился на шее, но на ленте убранной под воротник. Кавалерский — в петлице с левой стороны груди. Отличительной чертой русских знаков стал воинский трофей над венчающей орденский крест короной. Этот декоративный элемент, впоследствии распространившийся в большинстве европейских языков, Павел I заимствовал в 1798 г. из Баварского приорства.
Закат ордена в России
После смерти Павла I и отказа Александра I стать новым Великим Магистром встал вопрос о дальнейшей судьбе русских приорств. Многие считали необходимым уничтожить отделения иоаннитов в России, полагая их ненужными и даже вредными. Другие предлагали по примеру Бранденбургского бальяжа прервать отношения с «папским» Орденом и провозгласить русские приорства независимым российским орденским образованием. Все сторонники жестких мер сходились на необходимости прекратить перечислять орденские деньги за границу.
Однако у Ордена в Петербурге нашлись и влиятельные союзники. Сам император, очевидно из внешнеполитических соображений, не торопился «закрывать» госпитальеров в России, но одновременно не хотел обременять себяобязательствами, связанными с титулом протектора Ордена, который он принял 16 марта 1801 г. В 1803 г. Александр I отказался от титула протектора и способствовал избранию нового Великого Магистра. Священный Совет в Петербурге прекратил свою деятельность.
Орденский архив отправили в резиденцию вновь избранного Великого Магистра Джованни Батиста Томмази на Сицилию. В целях экономии существенно сократили штат чиновников орденского Капитула и ассигнования на него.
Тем не менее, оба русских приорства продолжали функционировать. Александр I отказался от использования знаков отличия иоаннитов в российской наградной системе, но как знак принадлежности к родовитому дворянству мальтийский крест сохранился.
Всего с 1801 по 1810 гг. Капитул иоаннитов в Петербурге выдал около 200 знаков юстицких кавалеров. Продолжали жаловать кресты почетных кавалеров и донатов; учреждались новые родовые командорства. В орденскую казну поступали респонсии, а из нее выдавались пенсионы командорам.
Всего за время существования Ордена в России мальтийские кресты разного достоинства получили около полутора тысяч российских подданных; донатские знаки — не менее двух тысяч.
Причины закрытия русских приорств лежали в той же сфере, что и мотивы их учреждения — в финансовой. После Тильзита внутриполитическая ситуация в стране резко ухудшилась. Затяжной финансовый кризис, стремительно развивавшийся с 1807 г., грозил обернуться катастрофой. Созданный для его преодоления Финансовый комитет, разработал к декабрю 1809 г. антикризисную программу — «План финансов на 1810 г.». Ее авторы — М. М. Сперанский и М. А. Балугьянский — предлагали ввести режим строжайшей экономии, в частности, значительно сократить ассигнования на Капитул российских орденов, «в том числе остановить и даже вовсе прекратить все расходы по Мальтийскому Ордену и самый дом обратить в казну».
Орден действительно дорого обходился казне. Нужно было выплачивать жалование чиновникам Капитула, содержать орденские здания, делать значительные выплаты по пенсионам. Французский посланник в Петербурге граф Г. М. Ж. Эдувиль доносил в Париж 6 сентября 1802 г.: «Бережливый император видит с сожалением, что щедрость его отца к Мальтийскому ордену ежегодно отнимает у его государства около миллиона рублей. Некоторые полагают, что он думает рано или поздно разорвать с орденом, чтобы сберечь эти деньги для России».
Не случайно, два законодательных акта, фактически прекративших деятельность иоаннитов в России, были связаны с финансами: «О распорядке сумм ордена св. Иоанна Иерусалимского» и «О родовых имениях фамильных командорств ордена св. Иоанна Иерусалимского». В указах прямо не говорилось об уничтожении приорств, но ликвидировались все институты, без которых Орден не мог функционировать: Капитул, канцелярия, казна, архив. Тем не менее, исчезновение русских приорств не означало запрета на ношение мальтийских крестов, полученных до 1811 г. или орденских мундиров. Более того, русские подданные продолжали получать восьмиконечные кресты, только уже не русских приорств, а с Сицилии.
История с обращением корнета Лазарева
В конце 1816 г. корнет Л. Я. Лазарев обратился с прошением о высочайшем дозволении носить знаки ордена. Ответом на него стало положение Комитета Министров от 20 января 1817 г., которое принято считать официальным запретом на ношение мальтийских крестов и единственным актом, утверждающим факт несуществования ордена в России [1].
10 сентября 1816 г. Иван, Христофор и Лазарь Якимовичи Лазаревы были приняты почетными кавалерами в «папский» Орден. Они отправили необходимые документы и платежные пошлины через неофициального представителя Ордена в Петербурге дюка А. М. Д. Серра-Каприола в Катанию, откуда им прислали мальтийские кресты. Для ношения иностранных наград российским подданным требовалось высочайшее разрешение.
Два старших брата, служившие по ведомству МИД, без особых проблем его получили. Однако Лазарь Якимович, разъясняя, за что он удостоился мальтийского креста, «отозвался, что орден сей получил по доказательствам о древнем дворянстве его фамилии и по правилам Российского Приорства»[2]. Вместо того чтобы согласовать с Капитулом Российских орденов иностранную награду, Лазарь Якимович претендовал на иностранный орден по правилам несуществующего Русского приорства.
Резолюция на его прошение была абсолютно правомочна: «Хотя корнет Лазарев и объясняет, что он получил означенный орден, по правилам Российского Приорства, но поелику оного в России не существует; то не дозволять как Лазареву носить тот орден, так и прочим, получающим его в нынешнее время»[3].
Положение Комитета Министров 1817 г. не помешало Лазарю Якимовичу и его братьям, судя по их портретам, носить знаки ордена, но стало прецедентным.
Русские подданные продолжали получать мальтийские кресты весь XIX в., но уже как иностранную награду, либо носили орден с высочайшего дозволения без какого-либо юридического обоснования. Бессмысленно гадать, как сложилась бы судьба ордена св. Иоанна Иерусалимского, если бы не события 11 марта 1801 г. Павел I был прагматичным госу- дарственным деятелем, и его романтические жесты были, как правило, тщательно продуманы и подкреплены точным расчетом. Император связывал с Орденом далеко идущие планы. О некоторых из них известно документально, другие базируются на слухах и не всегда выверенных источниках. В любом случае, за ширмой любимых Павлом рыцарских церемониалов и придворной мишуры скрывались серьезные деяния.
Значение ордена
Под эгидой иоаннитов создавались орденские госпитали и воспитательные дома. Носились слухи, что Грузия, вошедшая в это время в состав империи, должна была стать оплотом мальтийских рыцарей, и тогда присоединение Кавказа могло принять формы «Священной войны», которая совершенно иначе воспринималась бы в Европе. В ноябре 1800 г. последовало высочайшее распоряжение: «Имения, приписанные к гробу Господню и с коих доходы обращаются ежегодно в Иерусалим, приведя в порядок, употребить на установление командорств великого приорства грузинского, кое составит одно из великих приорств языка российского».
Павел планировал возродить морские караваны иоаннитов. 20 ноября 1799 г. последовало повеление: «В Балтийском и Черном море чтобы был флот под флагом ордена Св. Иоанна Иерусалимского, и командиры суден чтобы были кавалерами оного».
Обладание Мальтой могло существенно изменить соотношение сил в средиземноморском регионе, что прекрасно понимали и Наполеон, и британский МИД, изо всех сил стремившиеся не допустить на остров русских.
Современники на разные лады отмечали желание Павла «приобрести для России нравственную поддержку всего Европейского дворянства, сильно заинтересованного сохранением целости Мальтийского ордена». «Положение главы всей европейской знати значительно склонило в пользу русских императоров чашу политических весов континента, чего они всегда добивались».
Существует свидетельство, что в январе 1801 г. во время аудиенции папы русскому дипломату А. Г. Лизакевичу Пий VII говорил о своем желании поселиться на Мальте, когда остров отойдет под контроль России. В таком случае понтифик оказался бы под защитой русского императора.
Статус Великого Магистра давал Павлу огромные возможности на совершенно разных уровнях: политическом, военном, религиозном, культурном, этическом. Его смерть означала конец всех прожектов, связанных с Орденом. У Александра I были совершенно иные приоритеты, и, лишив госпитальеров поддержи империи, он предоставил их собственной судьбе.
Изображения
Командорский крест ордена Св. Иоанна Иерусалимского
Звезда (вверху) и знак (крест) ордена св. Иоанна Иерусалимского I степени на орденской ленте
Знак (крест) ордена св. Иоанна Иерусалимского II степени
Звезда ордена св. Иоанна Иерусалимского
Библиография
- М. Б. Асварищ. МАЛЬТИЙСКИЙ ОРДЕН В РОССИИ (1797–1810)
- Список командоров ордена // РГИА. Ф. 496. Оп. 3. Д. 1781. 68 лл.
